Из окрестных баров «Золотой дракон» оставался единственным пока что не изученным мной — туда я и направился. Все дела были позади, вечер принадлежал мне. То есть, конечно, впереди меня ждет встреча с малышкой Улани, но это ведь ночью, а пока только начало седьмого. Я стал прикидывать программу: здесь выпить джина с тоником, затем где-нибудь поужинать, а уж потом закатиться в какой-нибудь ночной клуб, где танцует хорошенькая местная девушка. А может, и не искать такой — «Хауоли» подойдет.

Потягивая джин и погруженный в свои мысли, я машинально косил глазами по сторонам. Подсевший рядом тип сначала заставил меня насторожиться. Наученный горьким опытом, я глянул, нет ли у него кинокамеры. Нет, не было. И сидел тип спокойно, меланхолически помешивая соломинкой в бокале виски со льдом.

— Бойд? — вдруг спросил он, глядя не на меня, а куда-то перед собой.

— Положим.

Он рывком развернулся ко мне на винтовом стуле.

Если вы любите своих детей — не показывайте им подобных дядей перед сном. Невысокий, но плотный и очень широкоплечий; совершенно лысый (пара прилизанных волосинок на макушке не в счет); смуглый, с трехдневной щетиной (нет, не для таких создается реклама бритвенных принадлежностей!); жесткие, в щелку прищуренные глаза; а, главное, шрам — длинный, глубокий, шедший от виска, через бровь, по скуле и щеке.

— Поговорить нужно, — голос у него был негромкий и хриплый.

— Говори.

— Не здесь, — сказал он. — Лишних ушей много.

— А мне и здесь неплохо, — пожал плечами я. — Приятная обстановка, неплохой джин... Ты, вообще-то, кто?

— Рошель, — он посмотрел на меня внимательно, — Пит Рошель. Слыхал?

— Нет, — я постарался, чтобы мой голос звучал спокойно. — А что?

— А о Бланш Арлингтон слыхал?

— Читал в утренних газетах, — я пытался понять, к чему он клонит.

— Можешь почитать и в вечерних. Там то же самое — убийца пока не найден. Но мы-то с тобой его имя знаем, а, Бойд? Наша маленькая общая тайна... Так выйдем поговорить?

— Нет, — сказал я. — И давай конкретней.

Шрам на его щеке дернулся.

— Бланш была моей девушкой, — сказал он. — Я ее любил, понимаешь, Бойд?

— Не понимаю, — ответил я. — Чего женщин любить? Любят деньги. Женщин на свете много, а денег мало.

— Да? — переспросил он. — Ну и сколько ж тебе Чой заплатил?

— Чой?

— Ты мне кончай мозги пудрить, Бойд! — шрам его снова дернулся, а глаза сузились еще больше. — Ты был у нее дома вчера вечером. Что? Так прямо вошел, поздоровался, а потом хватанул ножом по горлу? Чой тебя нанял, гнида, и нечего тут крутить — я это точно знаю!

— Ах, ты точно знаешь! Образованный какой. Может, ты знаешь, и зачем Чою понадобилось ее пришить?

— Да, знаю, — уголок его губы приподнялся и показались зубы — желтые и кривоватые. — Все просто, гнида. Китаеза выяснил, что Бланш — моя. И работает она на самом деле на меня!

— А ты — на Рида. Кстати, я до сегодняшнего утра тоже на него работал. Тебе в голову не приходило, что это он мог вчера вечером приказать мне ее убрать?

— Да уж! На Рида он работал! Поверил, разбежался...

— А ты у него спроси. И вот что, Пит: я твою Бланш не убивал.

— Ты! Ты ее убил! — шрам на его смуглой щеке побелел и ходил ходуном. — И нечего здесь вякать, я-то это точно знаю. А теперь слушай, Бойд. Хочу тебе хорошую новость сообщить: я тебя приговорил. И умрешь ты точно так же, как Бланш — я тебе глотку перережу от уха до уха. Только резать буду медленно-медленно, постепенно, по полдюйма...

— Пит, — я вздохнул устало, — в последний раз говорю — ты что-то напутал. Я Бланш не убивал, тебя обманули. Прошу по-человечески — исчезни.

— Я сказал, Бойд, — продолжал хрипеть он, — долго-долго умирать будешь...

— Слушай, кретин! — психанул я. — Ты малолеток в камере пугай, а не меня. Не свалишь сейчас отсюда — ногами вперед вынесут!

— В общем так, Бойд! — он скользнул по мне глазами-щелками. — Я честный. Я тебя предупредил. Ты — покойник. Я в этом городе знаю многих, не сам прирежу, так друзья помогут.

Он залпом допил виски, крутнулся на стуле, резко встал и быстрыми шагами вышел из бара.

Еще не сформулировав для себя, зачем мне это нужно, соображая скорее подкоркой, чем мозгом, я поставил стакан и пошел следом. В дверях задержался: Рошель мог обернуться и заметить меня. Но он быстро шел к автостоянке.

Мой «додж» стоял в длинном ряду машин, сейчас это было мне на руку. Пригибаясь и прячась за автомобилями, я пробежал к нему. Когда Рошель выехал на улицу, включил зажигание. Ехал я за Рошелем так, чтобы между нами было две машины — меньше шансов, что заметит слежку.

Дорога показалась мне знакомой. Ну конечно: впереди появился силуэт Палли-Пасс. Ах ты мой безутешный Ромео! Решил уронить слезинку в опустевшем бунгало Бланш Арлингтон? А мне теперь карабкайся за тобой по этим сволочным серпантинам! Я, наконец, объяснил себе, зачем рванулся за Рошелем: хотел проследить, не встретиться ли он с кем-нибудь — это могло помочь выйти на убийцу Бланш. Вдруг тот «кто-то» оказался бы одним из моих гонолульских знакомых — яснее стала в общая картина. Но если Рошель несется сейчас в одинокую бухту Канеоха — мне-то зачем переться за ним?

Ладно, сказал я себе, доведем дело до конца. Можешь пока следить не столько за Рошелем — куда он денется на крутом серпантине? — а просто за дорогой: сам знаешь, какая она тут опасная!

До гребня Пали-Пасс оставалось два поворота, когда вдруг сзади в мою машину ударил свет фар. Сердце екнуло. Случайность? Несмотря на риск, я нажал педаль газа. Нет. Автомобиль сзади прошел поворот на той же скорости, что и я. Влип...

Идиот! Дебил безмозглый! На солнце перегрелся, плейбой дешевый! Решил, что Рошель обычный громила с одной извилиной, а он тебя обыграл, как мальчика! Даже если у таких головорезов-уголовников с интеллектом напряженка, то уж хитрости, обычной блатной хитрости, им не занимать! Тебя просто выманили из города, лопух Дэнни! Словили на живца, причем, живцом был сам Рошель, за которым ты, наивный и самодовольный суперменчик, полетел, как на крылышках. А несколько крепких ребят в быстрой машине спокойненько все время ехали за тобой. А может, и не ехали — просто дежурили на одном из поворотов и потом, когда ты промчался мимо, аккуратно приклеились сзади. Наш красавчик-сыщик ведь так внимательно следил за дорогой, что даже глазом не скосил в зеркальце заднего вида.

Сейчас Рошель наверняка уже на гребне Пали-Пасс. Развернул машину поперек дороги, чтобы ее нельзя было обогнуть, достал пистолет и тихо тебя ждет, ласково улыбаясь про себя. Разве ты на его месте действовал бы иначе? А в затылок Дэнни Бойду уже внимательно глядят кровожадные рошелевские мальчики.

Развернутая поперек дороги машина Рошеля действительно стояла на вершине перевала. Я сбросил скорость и притормозил футах в двадцати от нее. Сзади, на таком же расстоянии, остановилась вторая машина. Свет ее фар освещал мой «додж». В тишине негромко фырчали моторы. Я был как на ладони. Мне было предложено выбирать: или я умру в машине, или не захочу пачкать салон кровью, выйду наружу, и меня прикончат на дороге.

Мысли в голове проносились мгновенно. Свернуть? С одной стороны скала, с другой — обрыв. Таранить Рошеля? Он встретит огнем в лоб, а ребята сзади тут же изрешетят машину со своей стороны. Их больше, медлить они не станут. Их больше... Их больше... Их больше, и они уверены в успехе. Уверены — значит расслаблены. Соображай, Бойд, что они сейчас могут сделать? Кто-то один, наверное, выйдет из машины и начнет осторожно подкрадываться к «доджу». Должна ли хлопнуть дверца? Вряд ли — что они, непрофессионалы, что ли? Думай, Бойд, думай. Что у тебя есть? Револьвер. Уже легче. Они про него не знают. Что еще? Машина. В твоем положении — мышеловка. Если стоять на месте. А если?.. Задний ход! Допустим, кто-то из них уже выскользнул из машины и крадется к «доджу». Он наверняка окажется на пути. Или не окажется? Рискованно... А что не рискованно? Сидеть без движения?