Пять ящиков золота. Страница 1

Картер Браун

Пять ящиков золота

Глава 1

— Ар-линг-тон, — повторил я по слогам девушке с телефонной станции, — мисс Бланш Арлингтон. Ее дом в бухте Канеоха.

С ума можно сойти от этих гавайских названий! Прежде чем выговоришь их, нужно сначала несколько раз произнести про себя.

— Ждите, мистер Бойд, — ответила девушка.

А еще в этом языке слово может иметь несколько значений, и каждый раз нужно соображать, что в данном случае имеется в виду. Тонкости, в которые еще предстоит врубаться. Мой номер, например, называется номер-ланаи — хотя чем он отличается от других? Что-то вроде веранды с прямым выходом к бассейну. Или леи[1]... Оказывается, это отнюдь не только гирлянда из цветов. А ты молодец, Бойд. Всего несколько часов в Гонолулу, а уже осваиваешь местное наречие. Ждите... Ладно, подождем.

Ждать пришлось недолго — зазвонил телефон, и я взял трубку.

— Алло, — женский голос на другом конце провода был сдержанным и мелодичным.

— Бланш Арлингтон?

— Да.

— Меня зовут Бойд. Эмерсон Рид должен был...

— Я поняла, — перебила она меня, снизив голос. — Он пристал телеграмму, что вы приезжаете.

— Когда мы сможем поговорить?

— Минутку, подумаю, — несколько секунд глухого молчания в трубке. — Ко мне вы смогли бы приехать?

— Нет проблем, — ответил я. — Когда?

Снова глухая тишина — словно трубку там, далеко, сунули в вату. Или зажали рукой. Что-то не нравится мне это. Явно она там не одна.

— Полдевятого вас устроит? — наконец сказала она. — Посидим, выпьем...

— Очень хорошо, — ответил я. — Мой отель называется «Гавайян Виллидж». Это далеко от вас?

— У вас своя машина или будете брать такси?

— Считайте, что своя. Взял напрокат еще в аэропорту. А что?

— Так, ничего. До меня примерно час езды. Только на перевале Пали-Пасс сильно не гоните. Там опасный участок, может плохо кончиться. Впрочем, сами увидите.

— Ясно, — ответил я. — О наших общих друзьях что-нибудь новое слышали?

Она засмеялась.

— Кое-что слышала. Только это не телефонный разговор...

— Хорошо, — согласился я, — как найти ваш дом?

— Это несложно. Вдоль залива по дороге мили три, все время на север. Домов здесь немного, так что сразу заметите белое бунгало. У ворот большой красный гибискус[2].

— Найду, — ответил я.

— Жду вас с нетерпением, мистер Бойд, — в голосе послышалась чуть заметная насмешка. — Эмерсон говорил, вы, вроде, мужчина на все сто!

— Так и говорил? Догадливый какой! Может, сегодня и проверим? Знаете, мой чеканный профиль...

— Представляю, — язвительно сказала она. — До встречи. И повесила трубку.

В одном из ближайших ресторанчиков я перехватил пару стаканчиков виски и покантовался до семи вечера. Потом пошел на стоянку, где утром поставил взятый напрокат автомобиль — «додж». Уже темнело и звездная, бархатная, южная ночь должна была вот-вот наступить.

Бланш не зря предупреждала насчет Пали-Пасс. Сначала я долго крутился на серпантинах, потом выскочил на гребень, и тут — я-то подумал, что самое неприятное уже позади! — шквалистый порыв ветра буквально остановил «додж». Я включил первую скорость и нажал на газ. Машина не сдвинулась ни на дюйм. Более того! — ветер раскачивал ее, приподнимал и медленно, но неуклонно подталкивал к самому краю пропасти. Я жал на газ, пот струился по спине от дикого напряжения, в голове было пусто и холодно, а машина все сползала и сползала к обрыву. Вдруг ветер так же неожиданно сменил направление, автомобиль рванулся вперед, я тормознул — и еще с полминуты отходил от пережитого, с нежностью вспоминая Нью-Йорк и его такие родные и понятные, обычные проблемы уличного движения.

До бухты Канеоха я добрался в четверть девятого. Заросли вдоль дороги напоминали джунгли, изредка мелькали за стеклом темные силуэты одиноких домов. Белое бунгало с красным гибискусом у ворот стояло далеко от дороги, и горы, нависавшие над ним, казались неестественно живописными, словно театральная декорация. После приключения на перевале я чувствовал себя постаревшим на несколько лет и вдруг с наслаждением представил, как возьму из ласковых рук хозяйки стаканчик с двойным виски. Если предложит, конечно. Хотя обещала же...

Кстати, какая она из себя — Бланш Арлингтон? Несколько лет назад она ходила в подружках у Эмерсона Рида — а это показатель! Рид девочек подбирать умел, денег у него хватало.

Лестница. Деревянная веранда. Дверь. Я постучал. Слышно было, что в доме играет радио — и больше никаких звуков. Я постучал громче. Опять никто не ответил. Толкнул дверь. Открыто. Приготовил вежливую улыбку на случай, если окажется, что Бланш была под душем и сейчас вдруг выскочит нагишом.

Но хозяйка и не думала выскакивать — ни голая, ни одетая. Я стоял посреди большой гостиной с мебелью из плетеного камыша. На стенах — полки, уставленные безделушками, картины. Одна — пейзаж, местная достопримечательность — потухший вулкан Дайямонд-Хед. Напротив — портрет. Кто же это? Ах, прошу прощения, как же я сразу-то не узнал!

Длинное лицо с острыми чертами, крючковатый хищный нос. Художник так старался, выписывая ваш облик, мистер Эмерсон Рид! Интересно, хозяйка с намеком повесила друг против друга изображение вулкана умиротворенного и вулкана действующего? А с чем еще сравнить Эмерсона Рида, шумного, поминутно впадающего в гнев и в этом состоянии грохочущего, бурлящего, выплескивающего во все стороны раскаленную лаву? Впрочем, когда два дня назад мы с Ридом виделись в Нью-Йорке, он был спокоен и даже весел. И говорили мы с ним о вас, дорогая мисс Арлингтон.

Однако где же вы, милочка? Где ты, душа моя? Дэнни Бойд так мчался к тебе, столько преодолел на пути!

По радио звучала «Песня островов», но даже эта столь полюбившаяся мне в последнее время мелодия уже не могла исправить стремительно ухудшающегося настроения. Я закурил. Эмерсон Рид смотрел на меня с портрета в упор. Казалось, я слышу его резкий голос: «Ты знаешь, голубчик, за что я тебе плачу, так что, прежде чем смыться, изволь осмотреть дом».

В гостиной было две двери. Одна вела в коридорчик, где по бокам располагались комната для гостей, ванная и кухня. Там было пусто и ничего подозрительного я не обнаружил. За второй находилась уютная спальня, слабо освещенная ночником. Широкие окна, задернутые бамбуковыми шторами. Изящные, искусно сплетенные циновки на полу. И на одной из них — Бланш Арлингтон. То есть, если быть совсем точным, я догадался, что это она. Сама же обнаженная женщина, лежащая на полу, не могла ни подтвердить, ни опровергнуть мое предположение — горло у нее было перерезано от уха до уха.

Я осторожно спустился на колени рядом с телом. Кровь залила леи из красного гибискуса, висевшее у женщины на шее, от крови тяжело набухла циновка под головой и плечами убитой. Широко раскрытые глаза смотрели на меня — они уже ничего не могли видеть, но еще хранили выражение ужаса. Пальцы сжаты в кулаки. Рана широкая, рваная — экий мясник работал! Я вдруг почувствовал приступ тошноты и поспешно отвел глаза. Спальня была чистой и заботливо ухоженной, свет ночника ласков и призывен, звуки нежной мелодии долетали до гостиной — и посреди всего этого труп в луже кровищи. Бланш, не в вашу ли честь названо Арлингтонское кладбище[3]?

Ладно, кладбище — это для могильщиков, а пока что — твоя работа, Дэнни Бойд. Нужно успокоиться и еще раз осмотреть труп. Так, в правом кулаке что-то зажато. Ну-ка, ну-ка... Я осторожно разжал пальцы. Это был спичечный коробок. Я вернулся в ярко освещенную гостиную, чтобы разглядеть его получше. Коробок фирменный, из бара «Хауоли». На этикетке — темноволосая девушка с чуть затуманенными сладкой истомой глазами. Снизу надпись: "Бар «Хауоли», Гонолулу. Только у нас! Два раза в неделю — настоящая гавайская хула[4] в исполнении обнаженной Улани!"

1

Леи — сплетенная из цветов и листьев гирлянда (или венок). Возлагается на голову или надевается на шею.

2

Гибискус — цветок семейства мальвовых.

3

Знаменитый мемориал в Нью-Йорке.

4

Танец гавайских туземцев с элементами пантомимы.